Меир Тувианский — неизвестная история первой смертной казни в Израиле

Де-юре в Израиле существует смертная казнь, но де-факто за всю семидесятилетнюю историю страны она только дважды была применена к осуждённым. История 1962 года известна многим — тогда в тюрьме Рамле был повешен нацистский преступник Адольф Эйхман, похищенный агентами Моссада из Аргентины и судимый широко освещаемым на весь мир судом.

— Я приказал солдатам стрелять.
— И они стреляли?
— Да.
— И он упал?
— Да.
— И умер?
— Да.
(отрывок из протокола допроса Иссера Беэри, 1949 год)

Однако про первую казнь, случившуюся в 1948 году в этом самом доме, знает гораздо меньше людей. Об ней и будет этот рассказ.

Во времена британского мандата на территории Шфелы — южной прибрежной равнины — в 14 км от Рамле и всего в трёх километрах от Латруна стояла арабская деревня Бейт-Джиз (בית-ג׳יז). Деревня была довольно крупной — согласно данным британской переписи населения, в ней было 115 домов и проживало 638 жителей.

25 мая 1948 года, во время Войны за Независимость, Бейт-Джиз был захвачен силами 72 батальона 7 бригады израильской армии, однако к концу того же дня деревня была отбита силами местных жителей. Два дня спустя, 27 мая, после второй — успешной — попытки захватить деревню, израильская армия вошла в Бейт-Джиз и закрепилась там уже окончательно.

Однако Латрун оставался в руках Арабского легиона, дорога на Иерусалим была блокирована, и тогда евреи проложили окружной путь, названный “Дерех Бурма” (‏דרך בורמה‏‎) или израильская «Бирманская дорога». Она была построена израильскими войсками под руководством Микки Маркуса в мае-июне 1948 года, и служила единственным способом доставки грузов в блокированный арабами Иерусалим.
И дорога эта проходила через территорию деревни Бейт-Джиз.

…Война закончилась, все территории вокруг стали израильскими, уцелевшие жители Бейт-Джиза разлетелись по всему миру; деревня оказалась заброшенной, и с годами глинобитные дома разрушились, поросли травами, кустами и деревьями, и от Бейт-Джиза ничего не осталось, кроме 4 строений.

Один из них носит название “дома с арками” (בית הקשתות) благодаря второму этажу, украшенному арочными окнами. Рядом стоит ещё один дом, с большой террасой на втором этаже. Об этих домах нет какой-то особой информации, кроме того, что в одном из них жил некто по имени Абдул Рахман аль Салах (עבדול רחמן אל סאלח). А второй дом — тот, что с арками — похоже, служил чем-то вроде постоялого двора, потому что в нём имеется несколько комнат, не сообщающихся друг с другом и имеющих каждая свою дверь. Но я могу и ошибаться.

Почти за 20 лет до описываемых событий в Палестину приехал молодой инженер Миша Тувианский. Уроженец Ковно (Каунаса), он прошёл воинскую службу в армии Литовской республики, затем отучился в университете и в конце 20-х годов вместе с друзьями из сельскохозяйственного кооператива (предтечи кибуца) репатриировался в Палестину.

На старой-новой родине теперь уже Меир Тувианский поступил вначале служить в британскую полицию, а затем в английскую армию, где дослужился до звания майора. После ухода из армии Тувианский успел немного поработать в Электрической компании Израиля (“Хеврат а-Хашмаль”), но тут грянула Война за Независимость.

Имеющий немалый военный опыт, Тувианский был назначен ответственным за формирование подразделения для обороны Иерусалима и занимался проблемами водоснабжения. Помимо этого, он был командующим лагерем Шнелер, куда свозилось продовольствие, а также осуществлял технический надзор за тремя аэродромами.

Во время осады Иерусалима арабские войска разбомбили городскую инфраструктуру, оружейные мастерские, штаб-квартиру подпольных организаций и жизненно важные заводы.  Евреи долго не могли понять, откуда врагу стало известно столь точное расположение некоторых объектов, пока однажды на теле одного из убитых врагов не был обнаружен британский документ со схемами инфраструктур Иерусалима. Возникло подозрение, что документ англичанам передал кто-то из еврейских работников “Хеврат а-Хашмаль”, а оттуда он попал к арабам.

Расследование было поручено созданной незадолго до этого Службе армейской разведки “Шай” под руководством Иссера Беэри. Он был известен как человек подозрительный, безапелляционный и довольно жёсткий. Ему были близки методики НКВД — крайняя подозрительность и убеждение в том, что врагами являлись все те, кто не разделял “политики партии” Бен-Гуриона. Он не утруждался поисками стопроцентных доказательств вины и не гнушался применять пытки во время допросов.

Под подозрение Беэри очень быстро попал Тувианский. Вполне возможно, он был очень неприятен ему лично — прямолинейный, гордый, отстаивающий собственную точку зрения и неподчиняющийся приказам, с которыми не был согласен. К тому же, он когда-то работал с англичанами, которым неоднократно передавал различные документы, связанные с местной инфраструктурой. В отчёте члена разведки Биньямина Гибли о Тувианском было сказано, что во время службы в Электрической компании он находился в подчинении англичанина, который «воспитывал его, а также его воспитывал араб по имени Имас». В том же отчёте поднимался и вопрос о том, каким образом Тувианский смог стать чиновником с самой высокой зарплатой среди еврейских рабочих, несмотря на то, что его опыт был гораздо меньше, чем у остальных.

Кроме того, удалось выяснить, что за две недели до “суда”, 16 июня, Тувианский и его начальник Брайант действительно разговаривали, открыто и при свидетелях – других евреях, работавших в компании. Но в годы британского мандата, как бы удивительно это ни звучало, знание английского языка в Палестине было большой редкостью. Тувианский говорил с Брайантом по-английски, а свидетели разговора этого языка не знали. И один из них, ничего не поняв, заподозрил, что Тувианский передал англичанину какую-то секретную и жизненно важную информацию. И сообщил об этом “куда следует”.

Всего этого было достаточно для того, чтобы Иссер Беэри  утвердился во мнении, что Меир Тувианский — шпион и предатель.

Через полтора месяца после провозглашения независимости Израиля, 29 июня 1948 года, Тувианский прибыл в Тель-Авив на заседание по планированию постройки аэропорта в Иерусалиме. Он не знал, что приказ об его аресте уже был выдан капитану армейской разведки Шмуэлю Ганизи. Через день люди Ганизи передали, что Тувианский отправился на рынок Кармель. Шпионы не ошиблись — он действительно пошёл с племянницей на рынок, чтобы купить продуктов перед возвращением в Иерусалим.

Уже через несколько минут Ганизи и два его подчинённых примчались на рынок на джипе, нашли там Тувианского и пригласили его на срочное заседание в штаб-квартире организации “Шай”. Незамедлительно после того, как он туда прибыл, его арестовали. Началось следствие, которое заняло всего несколько часов. Следователями выступили четыре офицера: сам Иссер Беэри, Давид Крон, Биньямин Гибли (проводивший расследование перед арестом Тувианского) и Авраам Кедрон. Они требовали от Меира признания в том, что он передал англичанам схему. Тот дал утвердительный ответ, имея в виду, однако, совсем не ту схему, которую имели в виду допрашивающие.

После этого Тувианского посадили в машину и отвезли в заброшенное здание на месте бывшей деревни Бейт-Джиз, где в одной из комнат состоялся военно-полевой суд. Судьями выступали трое следователей — Крон, Гибли, Кедрон.

Суд тоже не занял много времени; примерно час. Тувианский был признан виновным в измене и приговорён к расстрелу. О том, в какой спешке стряпался приговор, наглядно свидетельствует единственный документ по этому делу. Сведения о подсудимом, результаты «расследования», приговор, подписи судей, рапорт о расстреле – всё это уместилось на одном листе бумаги.

Обвинители так рьяно стремились разделаться с изменником, что ему не дали разрешения не только защищаться и обжаловать приговор, но даже написать прощальное письмо жене и премьер-министру Израиля Давиду Бен-Гуриону, с которым он был лично знаком.

Приговор был приведён в исполнение всего лишь через полчаса после его вынесения, у стены дома с арками. В роли палачей выступили шесть бойцов армейской бригады “Харель”, которых спешно с соседней базы привёз Беэри (поэтому-то он и отсутствовал на суде) и которым не сообщили, кого и за что они расстреливают. Тувианскому завязали глаза, содрали с плеч погоны, а после расстрела закопали его тело там же под стеной.

На следующий день Елена — жена Меира Тувианского — начала серьёзно беспокоиться о исчезнувшем муже, который никогда раньше не пропадал надолго без предупреждения. Она стала опрашивать его сослуживцев и знакомых, дошла даже до высокопоставленных сотрудников спецслужб, среди которых были и следователи того военно-полевого суда. Но все только разводили руками и отвечали “Не знаем”.

Однако Елена не сдавалась и наконец-то смогла выяснить, что её муж был казнён за предательство. Ни на мгновение не поверив в это, она обратилась к главе правительства через его юридического советника Яакова Шимшона-Шапиро с просьбой провести расследование этого дела. К тому времени у Бен-Гуриона уже были серьёзные претензии к Беэри за убийство агента военной разведки араба Али Кассема и пытки Иегуды Амстера, помощника мэра Хайфы.

Премьер-министр назначил комиссию во главе с военным прокурором. После тщательного расследования было выяснено, что, во-первых, переданные Тувианским британскому инженеру документы не содержали никакой информации о заводах и складах оружия – там были отмечены только объекты, на которые подавалось электричество. Но самое главное – переданы они были уже после обстрела иорданцами секретных объектов.

Комиссия пришла к выводу, что Тувианского казнили за преступление, которого он не совершал.

“Когда расследование завершилось, Бен-Гурион дал мне два письма, чтобы я их напечатала, – вспоминала потом Мина Дискин, работавшая в те годы в секретариате Бен-Гуриона. – Первое – письмо с извинениями, которое было послано вдове. В нём заявлялось, что её муж невиновен, ему возвращено звание, а семья получит компенсацию. Второе – директору школы, в которой учился сын Тувианского. В нём Бен-Гурион потребовал провести в школе собрание, на котором должны были присутствовать все учащиеся. На нём следовало зачитать слова премьер-министра и министра обороны, обращённые к сыну, лишившемуся отца. Все ученики школы должны знать, что его отец не предатель, а талантливый и смелый офицер”.

5 июля 1949 года – чуть больше года после расстрела – было опубликовано официальное коммюнике Министерства обороны, которое гласило: “После основательного расследования, проведённого военной прокуратурой, опроса свидетелей и изучения материалов дела, установлена невиновность Меира Тувианского”.

10 июля был арестован Иссер Беэри. Ему было предъявлено обвинение в превышении полномочий и убийстве Тувианского. Беэри отвергал все обвинения в свой адрес и утверждал, что действовал по приказу свыше, выполняя свои служебные обязанности.

Иссер Харель — сослуживец Беэри по разведке — вспоминал: “Вдруг выяснилось, что стиль работы Беэри является аморальным и крайне опасным. Страна воевала, а начальник военной разведки находил время заниматься предателями, шпионами, чёрным рынком, спекулянтами и вообще чёрт знает чем, только не своими прямыми обязанностями. Если он решил, что Тувианский виновен, то судебная процедура не играла уже никакой роли…” (не странно ли, что Беэри поехал за “расстрельной командой” ещё ДО того, как состоялся военно-полевой суд и был вынесен приговор?..)

В ходе суда над бывшим начальником военной разведки и прокурор, и адвокат просили назначить подсудимому символическое наказание. Учтя старые заслуги Беэри и особые обстоятельства дела, суд вынес поистине издевательское решение — он приговорил Беэри к одному дню тюрьмы и штрафу в размере одной израильской лиры. Приговор гласил: «Тюремное заключение на один день, от восхода до заката».

Но и этот приговор не вступил в действие – президент Израиля Хаим Вейцман помиловал осужденного, так что из здания суда Беэри, уволенный из армии без права возвращения и повышения в чине, отправился домой. После суда он был крайне подавлен и угнетён, и остаток жизни провел как отшельник, в полном уединении. Он умер в 1958 году от инфаркта.

Авраам Кедрон, второй участник «суда» над Тувианским, впоследствии был одним из ведущих израильских дипломатов, послом (в том числе и в Британии) и гендиректором Министерства иностранных дел.

Третий, Давид Карон, продолжил работать в разведке (занимаясь в основном оперативной работой, связанной с Курдистаном) и дослужился до начальника отдела в «Моссаде».

Но интересней всего судьба четвертого «судьи» — Биньямина Гибли, который не только остался в отделе военной разведки, но вскоре и возглавил её. Именно Гибли (вместе со своим патроном Моше Даяном) стал движущей силой скандала, известного как «Эсек биш» («Грязное дело»), опозорившего Израиль и стоившего карьеры нескольким ведущим государственным деятелям страны, в том числе Моше Шарету, Пинхасу Лавону и в итоге самому Давиду Бен‑Гуриону. Можно сказать, что в определённом смысле «Эсек биш» — это месть невинно убиенного Меира Тувианского, своего рода возмездие бессовестным функционерам и покрывавшим их политикам высшего ранга.

…Сразу же после реабилитации тело Тувианского было с почестями перезахоронено на кладбище Гиват-Рам в Иерусалиме, а в 1951 году его останки перенесли на военное кладбище на горе Герцль. Его семья получила пенсию за него, как погибшего при исполнении служебного долга.

Смерть и реабилитация Тувианского получили широкий общественный резонанс. Через три дня после публикации статьи, полностью очищающей его имя, израильский поэт Натан Альтерман написал стихотворение “Вдова изменника” (אלמנת הבוגד), которое было размещено в газете “Давар”.

Эта повесть про нас и про нашу Страну,
что, сражаясь с открытым забралом,
больше года вела затяжную войну
и в итоге ее проиграла.

Проиграла могиле безвестной одной,
навещаемой солнцем убойным,
одинокой вдовой, одинокой луной
и мальчишкой с разбитой судьбою.

Мы не раз еще вспомним об этой войне,
о ее палачах и солдатах,
о неправом суде, о расстрельной стене
и о нас — и о нас, виноватых.

«Скорый суд»… — разве может быть что‑то гнусней
этой тайной и подлой расправы,
отрицающей формой и сутью своей
человечность, законность и право?

Разве могут быть судьи в сужденьях быстры,
разве могут зависеть от хора?
Правосудие джипа на склоне горы,
без руля, тормозов и шофера…

Он упал у стены — офицер и отец,
он погиб ни за что, безвинно,
с горькой мыслью о том, что его конец —
лишь начало позора сына.

Он погиб, но вдова — против всех одна —
вышла в бой, и прошла сквозь бойню,
и спасла страну, и теперь она
самых высших наград достойна.

Против всех одна — против нас с тобой,
нашей лжи, клеветы и воя —
она билась с нами, но этот бой
был сраженьем за нас с тобою.

Ведь не только в стойкости сила Страны,
не в отпоре врагам‑арабам,
но еще и в признаньи своей вины
и в умении сдаться слабым.

(перевод Алекса Тарна)

В 2014 году вышел израильский фильм «Тувианский», который, надо заметить, был довольно прохладно встречен критикой.

“Дело Тувианского” глубоко повлияло на всю судебную систему Израиля. Его по сей день изучают все будущие юристы. Его изучают сотрудники спецслужб и полиции. И — кто знает — возможно, именно оно является причиной того, что смертные приговоры в Израиле не выносились больше ни разу. Кроме случая с Адольфом Эйхманом — но это уже совсем другая история…

Обновлено 25.10.2021

25 октября 2021 года муниципалитет Иерусалима вынес решение увековечить память Меира Тувианского — единственного с момента создания Государства Израиль офицера, который был приговорён к смертной казни (причём за преступление, которого не совершал).

Столичный муниципальный комитет, ответственный за названия улиц Иерусалима, решил увековечить и память жены Тувианского — Елены, которая после казни мужа упорно боролась за возвращение его доброго имени.

За этой историей стоит ужасная личная несправедливость, одна из самых трагичных в истории Израиля, и я благодарен за возможность хотя бы немного искупить ошибки, совершённые в первые дни существования государства, — сказал заместитель мэра столицы Йоси Хабилио, который продвигал идею об увековечивании имени Тувианского и его жены. Меир Тувианский был символом идей сионизма и образцом профессионализма и самопожертвования во имя будущего государства, который ко всему прочему многое сделал для безопасности Иерусалима. А Лена, его жена, является символом упорного стремления к истине и справедливости.

---

Текст любезно написан lyolik_il.
Источники информации: Wiki, Халон ахори, klonik69, Walla, Детали, IsraLove, Lechaim, Isrageo, Israel Hayom

Исторические фотографии: Википедия, Walla, לקסיקון לביטחון ישראל, Государственный архив Израиля

Если вам любопытно побольше узнать про уже посещенные мною места, то все они есть на интерактивной карте Израиля.
А этот дом находится здесь:

Данный материал является объектом авторского права. Полная или частичная публикация статьи и размещенных в ней фотографий без согласования с автором ЗАПРЕЩЕНЫ в любых СМИ, печатных изданиях и на любых сайтах, за исключением репостов в личных блогах и личных страниц социальных сетей с обязательным указанием автора и ссылки на оригинал.