Точки над iзраилем — Зихрон Яаков

Земля Израиля — это Святая Земля, о которой каждый еврей помнил на протяжении тысячелетий изгнания. Земля Обетованная всегда призывала свой народ вернуться к ней. В каждой молитве в синагоге или во время «кидуша» в кругу семьи из века в век произносились слова: «В следующем году в Иерусалиме», которые напоминали каждому еврею о своей стране, и его стремление вернуться к ней росло. И несмотря на множество препятствий, стоявших перед европейским еврейством XIX века, некоторые смогли осуществить многовековую мечту о возвращении в Сион, заложив тем самым фундамент для будущего еврейского государства — Израиля.
Одним из таких “прародителей” Израиля в том виде, в каком его знаем мы, является город Зихрон-Яаков.

В 1881 году в Румынии городе Фукшани (побратиме нашего Рамат-Гана, кстати) состоялась встреча представители еврейских общин; главной темой обсуждения была Алия (то бишь “восхождение”, возвращение, репатриация в Сион), главными инициаторами которой были раввин Эльазар Роках и англичанин сэр Лоуренс Олифант. Они переезжали от общины к общине и зажигали в душах их жителей пламя сионизма — возрождения еврейского присутствия на земле предков. Роках и Олифант были не одиноки в своей деятельности — к ним присоединились главнейшие раввины Румынии, а также представители румынского Просвещения и многие другие.

Старейшины еврейских общин из разных городов Румынии избрали Центральный комитет, который базировался в портовом городе Галац. Комитет мобилизовывал денежные средства и прилагал все усилия к тому, чтобы безопасно отправлять первых эмигрантов в землю предков. Кроме того, комитет также взял на себя обязательство ежемесячно поддерживать их финансово, пока они не встанут на ноги.

Первые поселенцы прибыли из Румынии на корабле «Тетис», который был нанят ЦК. Корабль покинул Галац 25 августа 1882 года, и на нем к новому дому плыли пятьдесят семей, состоящие из 228 человек и около 15 одиночек.

Турецкие власти, под контролем которых в то время находилась территория Эрец-Исраэль, создавали иммигрантам — пионерам немало проблем. Многие из иммигрантов были вынуждены дрейфовать у берега в течение многих недель, пока им не удалось разными способами — в основном при помощи многоразовых «бакшишей» (взяток) — добраться до Хайфы.

Новоприбывшим очень приглянулся земельный надел Замарин, выставленный на продажу Фрэнсисом Жерменом, торговцем, который к тому же был французским консулом в Хайфе. Центральному комитету в Румынии была отправлена ​​срочная телеграмма, вскоре оттуда поступили деньги, и в результате акта купли-продажи надел с названием “Замарин” перешёл в руки иммигрантов.

Поселенцы приобрели в немецкой колонии в Хайфе большое количество сельскохозяйственного инвентаря: вагоны, плуги, волов и другое оборудование, необходимое для обработки земли.

Во второй день Хануки они погрузили скарб на телеги и отправились в Замарин, который отныне принадлежал им.

Сразу же после прибытия они начали работы по очистке земель от камней и подготовку к севу пшеницы, зёрна которой привезли с собой. (Очистка земель близ Замарина продолжалась ещё много лет, и кучи камней, которые сохранились с тех пор, свидетельствуют об этом).

В Замарине стоял только один дом — дом Жермена. Рядом с ним было несколько убогих хижин, в которых в крайней нищете жили арабские арендаторы-издольщики .

Поначалу семьи многих иммигрантов всё ещё жили в Хайфе, а те, что переселились в новое молодое поселение, стали называть себя “замаринянами”.

Из-за нехватки места в Замарине, поселенцы построили глинобитные хижины возле Бир-эль-Ханисир (ныне Микве Ха-Ришоним в начале улицы Пинелас), покрыв их крыши ветвями кустарников и деревьев. И пусть спать на твёрдой земле, иногда в соседстве со змеями и скорпионами, было не очень приятно, но когда воплощается стародавняя заветная мечта, то и хибара становится дворцом.

Прошло совсем немного времени, и замаринянам пришлось испытать на себе бандитские набеги. Грабёж со стороны недружественных арабских соседей стал обычным явлением; целью краж становились быки, плуги и другое оборудование. Однажды бандиты даже попытались украсть одеяла прямо со спящих людей. Чтобы защитить себя, поселенцы создали оборонительную организацию “гардистов”, которые практически каждую ночь были вынуждены отбивать атаки незваных гостей.

Турецкие чиновники также показывали когти. Время от времени замаринян под различными предлогами вызывали в правительственные учреждения в Хайфе или Акко, и всё ради того, чтобы запустить руки в истощающуюся казну поселенцев.

К тому же в это время у первопроходцев появилась другая серьёзная проблема — обещанная финансовая помощь из Румынии внезапно была прекращена. Еврейские меценаты Румынии, пообещавшие пожертвовать значительные суммы на помощь первым поселенцам на Святой Земле, не выполнили свои обещания. У Центрального комитета закончились средства, и замариняне остались одни.

На смену первым воодушевлению и энтузиазму пришли бедность, голод и болезни, не обошедшие ни одну семью. В этот трудный период погибло около десятой части первопроходцев. Самыми частыми жертвами голода и болезней становились дети.

В среде замаринян начались разногласия. Несоответствие во взглядах было особенно велико между семейными поселенцами и одиночками. Из-за голода некоторые молодые люди отправились на поиски работы в Иерусалим.

Среди иммигрантов было много образованных людей с лидерскими способностями и умением письменно  формулировать свои мысли. Когда земля стала уходить из-под ног колонистов, когда пионеры-первопроходцы оказались заброшенными и нищими в незнакомой стране, те из них, что умели красиво излагать свои мысли на бумаге, стали писать письма с настоятельной просьбой о помощи всем, кто мог им помочь: главным раввинам в диаспоре, Центральному комитету в Галаце и известным во всём мире еврейским меценатам.

Известие о бедственном положении замаринян быстро распространилось в еврейском мире. Венецианского эмиссара барона Хирша, находившегося тогда в Израиле, попросили посетить семьи колонистов в Замарине и в Хайфе. В Замарине он встретил поселенцев, работающих на уборке урожая зерновых. Несмотря на положительное впечатление от работы колонистов, Хирш предложил оплатить их возвращение в Румынию. Ответ замаринян был категоричным: «Мы не оставим это место, потому что мы приехали на землю праотцев со святой целью, и не хотим жить ни в каком другом месте в мире. Здесь мы будем жить и здесь умрём».

В конце концов, после встречи с семьями пионеров в Хайфе, эмиссар оставил им небольшую сумму денег, организовал медицинскую помощь и вернулся во Францию. Положительное впечатление Хирша о сельскохозяйственной деятельности замаринян побудило его с помощью раввина Цадока а-Коэна пробудить интерес к «новостям» из Палестины и к несколькими энтузиастам-пионерам, которые и творили эти новости, самого барона Ротшильда. Барон, известный меценат, взял замаринян под свое крыло, и для тех началась новая эра.

Барон с большой любовью относился к Святой Земле, и постепенно его интерес к Эрец-Исраэль возрастал. Он выбрал Замарин, особенно ему полюбившийся, и решил сделать его центром своей деятельности в Палестине, потратив на это огромные суммы.

В Замарине, который тогда стал называться Зихрон-Яаков, (в честь отца барона-мецената), происходили вещи, о которых никто не мечтал.

За короткий период времени, несмотря на препятствия бюрократии и жаждущих бакшишей турецких чиновников, была основана колония Еш-Меаин (יש מאין). Историки по сей день поражаются широте полномочий и быстроте действий приспешников барона — чиновников.

По сей день Зихрон-Яаков известен своей красотой, наслаждаться которой приезжают туристы со всего мира и израильтяне.

Город изначально славился красотой и хорошей организацией. Его называли это «Маленький Париж» или «Bonbonriere», и не зря.

Стоит упомянуть некоторые из нововведений, благодаря которым Зихрон стал таким, каков он есть; сегодня они кажутся нам обыденными вещами и воспринимаются как должное, но в то время это были «инновации из инноваций» в ландшафте Палестины, которые привели к тому, что Зихрон стал известен по всей стране.
Это:
Создание декоративных садов, засаженных фигурно подстриженными деревьями, для прогулок и “для души” (до этого в Палестине существовали только фруктовые сады).

Широкие прямые улицы, по которым могли передвигаться конные экипажи, обрамлённые тротуарами.

Равномерная городская планировка: все дома в Зихрон-Яакове строились на расстоянии строго 5 м от бордюра. Все дома имели красные черепичные крыши (черепицу привозили аж из Франции). Свободные места перед домами были предназначены для цветников.

Водоснабжение современной водопроводной станцией, включая общественные краны, фонтаны и декоративные пруды.

В городе появились большая великолепная синагога, аптека (лекарства предоставлялись евреям и арабам бесплатно), больница (также бесплатная), школа (бесплатная), универсальный магазин — самый большой в стране, сельскохозяйственный колледж для детей первопроходцев и многое-многое другое.

Сюда же можно добавить все хозяйственные постройки во дворах фермеров и, конечно же, улицу “Клерков” — с великолепными домами служащих барона, конюшней, различными общественными зданиями.

В этот период были приобретены новые земли вокруг Зихрона, на которых высаживались виноградники, оливы, миндальные деревья и многое другое.

Земли Вади-Шфея и Умм-эль-Тут были приобретены в 1890 году у семейства Хадж Кутран, а надел Назла — в 1888 году у Саддик Паши.

Рядом с Зихроном были построены два «женских» поселения: Бат-Шломо и Шфея. Всё, как здесь говорили, «за счет барона».

Однако, несмотря на великую щедрость и любовь барона к Зихрон-Яакову, этот период истрии поселения считается очень проблемным, и проблемы эти привели к восстанию против одного из служащих барона, Вормсера.

Он, согласно описаниям, был жёстким человеком, властолюбивым и упрямым бюрократом. Вормсер установил в колонии строгий режим, почти как в военном лагере. Он требовал абсолютной дисциплины.

Фермеры, получившие небольшие участки земли, не могли обрести экономическую независимость и полностью зависели от чиновников барона. Различные штрафы и санкции, такие как отстранение детей от школьных занятий или отказ в медицинской помощи, были уделом тех, кто осмелился не повиноваться приказам Вормсера.

В те дни нужно было получить разрешение от администрации барона, то есть от Вормсера, даже для того, чтобы покинуть поселение (например, поселенцам было запрещено поехать на похороны их друга Паскаля в Хайфе). Требовалось специальное разрешение для приёма гостей. Посетитель, который приехал навестить свою семью в Зихроне, должен был сообщить об этом в администрацию и получить разрешение на пребывание в поселении.

В дополнение ко всему этому злоупотреблениям, Вормсер вмешался в вопросы религии и навязал жителям колонии религиозные обряды, принятые у немецкого еврейства, такие как: строительство синагоги не в соответствии с общепринятой практикой румынского еврейства, другой порядок молитв, непривычное для поселенцев месторасположение помоста (бимы) в синагоге и прочее.

В 1988 году, после того, как в Зихроне произошло восстание против Вормсера (40-е восстание), барон прислушался к мольбам жителей и заменил Вормсера другим чиновником по имени Бен Шимоль (Бен Шмуэль). Когда он вступил в должность, восстание утихло, и в поселении начался новый период. Темпы строительства и развития продолжали расти полным ходом.

Строились жилые дома для колонистов, вспомогательные сооружения для фермеров, жильё для госслужащих.

Была построена первая современная водопроводная станция в Палестине, новое здание канцелярии (ныне Первый Музей Алии), одна из крупнейших современных виноделен в мире; больница была расширена с 4 коек до 16, а затем до 18 коек. На сельскохозяйственных землях было посажено множество виноградников и садов с миндальными и оливковыми деревьями.

Но основной метод руководства молодым еврейским йешувом не изменился.

Фермеры работали в садах и виноградниках, но земля принадлежала барону. Земледельцы получали ежемесячную зарплату в зависимости от размера семьи, а не в соответствии с их трудолюбием, способностями и успехами. Подобная политика, разумеется, не поощряла инициативы и чрезмерного усердия.

Те, кто посещал в тот период Зихрон-Яаков, радикально разделились во мнениях. Некоторые из них (в том числе Ахад ха-Ам) резко осуждали жизненный уклад в колонии. Доктор Хаим Хисин сердился на чиновников, исполняющих волю колонистов, и сердился на колонистов, исполняющих волю чиновников.

С другой стороны, посетители, приезжающие из старых еврейских населённых пунктов (такие, как рабби Фельшин и приезжий из Рош-Пины, мистер Бендель), отзывались о жизни в Зихроне очень тёплыми словами.

Конечно, нельзя забывать о том, что до появления в Палестине первых еврейских йешувов нигде в мире не существовало модели еврейского сельскохозяйственного поселения, которой можно было бы подражать. Поэтому, несмотря на добрую волю барона и его должностных лиц, ошибки устранялись и исправлялись слишком медленно.

И тогда в 1900 году барон Ротшильд сворачивает всю свою бюрократическую деятельность и спонсорство, и передаёт иешув под ответственность Еврейского колонизационного общества (ЕКО).

С началом периода правления чиновников ЕКО, в Зихроне начинается сложный период. Из-за ошибочной концепции, которая была принята должностными лицами ЕКО (чиновниками барона Хирша), целые семьи, включая молодёжь, были вынуждены покинуть поселение. Некоторые уехали в другие страны (и только немногие из них позднее вернулись назад).

Многие молодые люди основывали новые поселения ЕКО, такие как Явниэль, Кфар-Тавор, Менахамия и т. д.

Всё это происходило потому, что чиновники ЕКО решили, что «в колонии слишком много колонистов» (очевидно, образцом, на который они равнялись, было еврейское поселение в Аргентине, которое было основано бароном Хиршем и располагало огромными территориями).

По словам представителей ЕКО, способ исправить ситуацию состоял в том, чтобы сократить количество фермеров и других жителей поселения на 50 процентов. Это достигалось методом «кнута и пряника»: с одной стороны, экономическим давлением, главным образом прекращением обеспечения «средствами для существования», а с другой — денежными поощрениями (тем, кто изъявлял желание покинуть колонию, оплачивался билет на корабль во Францию ​​и выдавалась “премия” в размере около 2000 франков на человека). Несмотря на то, что со временем эта сумма сократилась до 600 франков, она по-прежнему была очень значительной; для сравнения стоит отметить, что среднемесячная зарплата на семью составляла около 60–50 франков.

Уже на ранних стадиях «проекта прореживания» жители Зихрона осознали, что он представляет опасность для самого поселения и противоречит идеалам, ради которых они приехали в Израиль. Исходя из своих принципов и своей любви к этой земле, они были готовы отказаться от «безопасного будущего» под крылом бюрократической системы йешува.

В течение трёх лет они храбро и с большой мудростью боролись против «проекта прореживания». Однако, некоторые семьи не выдерживали борьбы с громоздкой бюрократической машиной, и в колонии часто можно было увидеть гружёные домашним скарбом повозки, сцены прощания с родными и близкими и услышать душераздирающие рыдания.

Чиновники ЕКО, с высоты своего высокомерия, не слушали мольбы жителей и отклоняли любую попытку убедить их отказаться от этого глупого пути, и именно клерки решали, какая семья останется в поселении, а какая будет изгнана из него. Некогда восторженные пионеры, которые ещё будучи в Румынии, лелеяли мечту о возвращении на Землю Израиля, были вынуждены расстаться с нею.

Целые семьи были оторваны от своих корней, разлучены с родственниками и друзьями, с которыми они прошли долгий путь. В мошаве бушевали бури, которых она никогда ранее не переживала. Оппозиция «проекта прореживания» усилилась. На экстренном собрании в синагоге, в рамках борьбы с этим суровым указом, зихронцы решили создать “коммуну”, в которую вошли все поселенцы.

Было решено перейти к совместному существованию, как в области обработки земли, так и в распределении доходов в зависимости от размера семей. Коммуна получила название «Коммуна Анавим (“Виноград”)». Её деятельность позволила распределить ресурсы между всеми фермерами в равной степени, так что, несмотря на то, что уровень жизни по-прежнему был очень низким, фермеры единогласно её поддерживали. Основным значением коммуны было то, что она создала в поселении ощущение общности судеб и предотвратила возможность оказания давления на жителей.

Коммуна продолжала существовать и через несколько лет после окончания кризиса, в форме совместных экономических инициатив. Она функционировала как независимая экономически организация, и управляла универсальным магазином, зерновыми складами и многим другим.

В 1903 году позиции чиновников ЕКО претерпели изменения, и вместо того, чтобы уменьшать число жителей Зихрон-Яакова, Еврейский Национальный Фонд (JNF) на средства барона Ротшильда купил земельные наделы Буржд (Биньямина) и Мерах (Гивъат-Ада). Эти земли были переданы фермерам на условиях приобретения по долгосрочному контракту. Дети основателей-первопроходцев зарекомендовали себя как образцовые фермеры и создали успешные процветающие хозяйства.

Улучшение экономического положения фермеров позволило сократить зависимость от чиновников барона Ротшильда и от его капиталов. Экономическая независимость породила в поселении атмосферу оптимизма. Уверенность в себе в среде фермеров росла, росла и активность в жизни поселения во всех её областях: стали открываться отели и рестораны, успешно функционировало множество магазинов.

Приезжие и туристы массово прибывают в колонию.

Поселковый комитет получил возможность взимать более высокие налоги, деньги с которых шли на решение ряда проектов по развитию мошавы: строительство новой бани, покупку мельницы, расширение маслодавильни, установку новых двигателей для перекачки воды и самого важного проекта — прокладку подъездной дороги к посёлку, что обеспечило удобный проезд для повозок.

В Зихроне стали селиться мастера разного профиля, которые внесли большой вклад в развитие колонии.

Благодаря этим профессионалам Зихрон стал сервисным центром для всех соседних населённых пунктов. Жители окрестных арабских деревень каждый день массово приезжали в поселение: починить ли порванную упряжь или подковать своих лошадей. Многие люди приходили в Зихрон, чтобы купить продукты в универмаге (одном из крупнейших в Израиле) или лекарства в аптеке. Не раз они приводили или привозили с собой всю свою семью, чтобы вместе насладиться красотой колонии и ее хорошей организацией.

В источниках упоминается, что арабские жители этого района раньше покупали для членов своей семьи магазин “Чупар” — бутылки с газировкой, производящейся в Зихроне. В то время этот напиток ещё не был известен в сельской местности (в Зихроне же функционировало три завода, первый принадлежал Хиршу Менделю Ротштейну, второй — Джейкобу Вольфу Ашкенази и третий — Йехезкелю Горенштейну).

В своей книге “Поколение маапилим” (маапиль — нелегальный эмигрант в Палестину в период британского мандата) известный доктор Гилель Яффе описывает отношения между евреями и арабами в колонии: взаимоуважение, признательность и дружбу; там даже возникло партнёрство в разведении чистокровных благородных лошадей! Это было наивысшим проявлением дружбы, уважения и доверия по отношению к еврейским колонистам со стороны арабского населения.

В тот период вина Carmel, производимые в Зихроне, набирали популярность в Израиле и Европе, молодые оливковые деревья давали хороший урожай и на складах находятся десятки бочек с оливковым маслом. Оно продается вместе с винами Carmel в Европе и даже в Индии. Многие считали, что оливковое масло из Зихрон-Яакова превосходило по качества даже испанское.

Успех поселения привлекает новых поселенцев, которые оседают в Зихроне. В этот период процветания Зихрон сохраняет свой статус крупнейшего еврейского поселения в Палестине. Хотя некоторые офисы ЕКО постепенно переместились в Хайфу, городок всё ещё оставался сердцем бюрократического механизма, который был ответственен за принятие решений, жизненно важных для многих колоний по всей стране.

В колонии бурлит культурная жизнь, библиотека расширяется и переезжает в свой новый дом в Бейт-ха-Ам (ныне Музей Первой Алии), проводятся лекции, спектакли, различные музыкальные представления.

В 1912 году в Зихрон-Яаков приехали 15 семей йеменских евреев, чья интеграция в еврейский йешув была медленной и сопряженной с большими трудностями.
С годами в поселение приезжало всё больше и больше иммигрантов из разных стран.

За много лет жители Зихрона научились находить общий язык с турецкими властями и даже удостаивались положительной оценки своей деятельности. За годы существования под властью Турции колония смогла достичь расцвета, но тут наступает 1914 год. Первая мировая война.

Сначала волны чувства патриотизма и лояльности к турецкому режиму захлестнули всех жителей Зихрона. Восторженные молодые люди под предводительством Александра Ааронсона уходили добровольцами в османскую армию. Турецкие власти относились к добровольцам двояко: с одной стороны, они этому противились, с другой — ценили еврейских бойцов. Через короткое время из-за неудач в войне отношение к солдатам-добровольцам стало презрительным и пренебрежительным.

Турция объявила войну священной войной (то есть джихадом), после чего еврейские солдаты в рядах армии сразу превратились в “неверных” и неполноценных. Их стали распределять в рабочие батальоны, которые занимались мощением дорог и тому подобной не героической работой. У них отобрали их форму и выдали кишащую вшами одежду.

С 1914 года колонию начинают постигать различные бедствия. Из-за трудностей войны турецкий режим быстро поменял  правила игры и прежние правила оказались недействительными. Жители Зихрона оказались в водоворотах событий и катастроф, которые поставили всю колонию в трудное положение.

Трагическая череда событий началась в том же 1914 году. Прошедшая в начале мая буря с градом нанесла большой урон сельскохозяйственным угодьям. Цветущие деревья были побиты. На полях почти созревшие злаковые культуры были прибиты к земле, и большинство из них погибло.

Не успел Зихрон оправиться от этого удара, как в 1915 году его настигло новое бедствие. Саранчовые стаи, коих прежде не видела эта земля, густым ковром покрыли поселение, поля и сады. Каждый лист и каждый зелёный стебель были уничтожены. Турецкое же правительство, не знающее об этих бедствиях, требовало выплаты налогов, как будто ничего не произошло.

Еще одно тяжёлое бремя, упавшее в те времена на поселенцев — это расходы на выкуп солдат из армии. Положение новобранцев было просто ужасным, отчаянные призывы о помощи приходили со всех сторон. Жители Зихрона через комитет колонии добились успеха, и несмотря на высокие налоги и обязательный принудительный труд на благо турецкой армии, смогли собрать деньги и вызволить большую часть молодых колонистов из лап турецкой армии. Некоторым из выживших удалось убежать и спрятаться. Но есть и те, кто не вернулся, и по сей день их судьба неизвестна.

Тем временем, ситуация ухудшается. Разочарование в турецком режиме растёт. Протурецкие настроения начала войны быстро исчезают. Жестокое и неблагодарное отношение турецкого режима к еврейскому йешуву ведет к созданию подпольного движения “Нили” (название которой является аббревиатурой фразы пророка Шмуэля «Нецах Исраэль ло йишакер» («Вечный Израиль не обманет»), к которому присоединяются десятки молодых людей (большинство из которых — жители Зихрона). Руководил организацией местный агроном Аарон Ааронсон.

Повстанцы приходят к осознанию того факта, что еврейская община в Палестине больше не может существовать под турецким правлением. Подпольщики организуются в Зихрон-Яакове и Атлите и начинают тайно и с большим мужеством проводить разведывательные операции на службе британской армии. Турки преследовали подпольщиков и их семьи, арестовывали их, подвергали публичным поркам палками, пытали.

Позднее турки, боясь вторжения британских армий со стороны моря, безжалостно изгнали жителей Яффо и Тель-Авива на север. Сначала «депортированные» поселились в районе Кфар-Сабы, но по мере приближения линии фронта их гнали всё дальше на север.

Более тысячи изгнанников прибыли в Зихрон. Все дворы и склады были заполнены «депортированными». Их приходилось селить даже в сырых и влажных подвалах виноделен. Большая часть зерна и транспортных средств в Палестине уже была конфискована турецкой армией, нехватка продовольствия так была велика, что даже несмотря на передачу денег от повстанцев “Нили” в “Комитет спасения”, возглавляемый Меиром Дизенгофом, люди страдали от голода. Многие из этих «депортированных» не могли противостоять голоду и болезням, и их могилы сегодня можно было увидеть на кладбище Зихрона.

В 1918 году Первая мировая война закончилась. 400 лет турецкого владычества в Палестине подошли к своему концу. Палестина переходит под британское правление.

Облегчение и чувство избавления охватило жителей Зихрон Яакова. Жители поселения мечтали, что Аарон Ааронсон, сын колонии и лидер подполья Нили, будет назначен на высшую должность в гражданском правительстве — Верховного комиссара, но судьба распорядилась иначе. Ааронсон трагически погиб в авиакатастрофе над Ла-Маншем. Вся колония горько оплакивала своего достойного сына.

Этап зализывания ран войны быстро сменился восстановлением и ростом. В сердце каждого расцвела надежда на радужное будущее. Зихрон Яаков был тогда областным центром, где в течении двух лет располагался штаб командующего военным правительством: сначала им был полковник Уолли, затем капитан Рединг.

С окончанием Первой мировой войны многие из жителей Зихрона, которые во время войны были гражданами вражеских стран, вернулись из ссылки, навязанной им турецкими властями. Население колонии выросло. Десятки рабочих вышли на работы по осушение болот и мощению улиц Зихрона и подъездных дорог.

Как бы ни парадоксально это звучало, ужасная война привела к экономическому подъёму в колонии. Сотни тысяч солдат Британской империи, дислоцированных в Палестине, были весьма охочи до местного вина, так что все запасы с виноделен вскоре были проданы британской армии по хорошей цене, и спрос на вино только увеличивался.

Согласно переписи населения 1931 года в Зихроне на тот момент проживало 1429 человек (в том числе 214 мусульман и 23 христианина).

Уже во время Первой мировой войны в Зихроне зародились и начали действовать подпольные движения. Накануне Войны за независимость (в 1948 году), в Зихроне и его окрестностях располагались учебные базы, тайники и множество складов оружия. Некоторые из них были спрятаны в древних пещерах по соседству с городом.

С началом Войны за независимость многие молодые люди и взрослые жители Зихрона добровольно вызвались вступить в ряды Армии обороны Израиля, и, несмотря на большие потери, они внесли огромный вклад в создание государства Израиль во имя всех будущих поколений.

После создания Государства Израиль 50 семей из Йемена поселились в северной части поселения, по соседству с репатриантами из Турции. Позднее сюда прибыли 40 семей репатриантов из Ирака, которые жили в палаточных городках вплоть до 1956 года; после них последовали три волны репатриации из Марокко.

Процессы абсорбции столь разнообразных слоёв населения изменили облик поселения. Зихрон-Яаков из небольшого поселения превратился в пёстрое сообщество, где бок о бок жили семьи основателей-фермеров и репатриантов из разных диаспор и культур.

Благоприятный климат и живописный ландшафт способствовали созданию в Зихрон-Яакове курортного центра с тремя крупными домами отдыха, что частично изменило сельскохозяйственный характер поселения.

В 1950 году Зихрон-Яаков получил статус местного совета.

Умирая в 1934 году в Париже, Ротшильд выразил желание быть похороненным на Святой земле.
Спустя 20 лет это желание было выполнено. В 1954 году к югу от Зихрон-Яакова, в роскошном парке, называемом «Рамат ха-Надив» («Сад щедрого»), появился семейный склеп барона Ротшильда и его жены, гробы с прахом которых были перевезены в Израиль и захоронены.

Дом Ааронсонов — самого Аарона и его сестры Сары — превращен в музей; здесь хранятся архив движения “Нили”, библиотека и ботанические коллекции Ааронсона.

Согласно данным Центрального бюро статистики (ЦБС), по состоянию на конец 2017 года в Зихрон-Яакове проживали 22,984 жителя (85-е место в рейтинге местных органов власти в Израиле), и численность населения ежегодно увеличивается на 1,4%. Зихрон — один из престижнейших для проживания городов Израиля, имеющий рейтинг 8 из 10 по индексу социально-экономического кластера за 2015 год.

Среднемесячная заработная плата зихронцев в конце 2015 года составляла 13,492 шекеля (в среднем по стране: 8,868 шекелей).

По сей день город привлекает туристов своим историческим центром — очень живописным и утопающим в зелени. На главной улице города, Дерех ха-Яин («Путь вина»), оставлены старые дома с черепичными крышами и хозяйственными дворами.

Здесь много бутиков, ювелирных и антикварных магазинов, особенно в известном «Мидрехов» на улице Основателей («А-Меясдим»). По этой улице мы с большим удовольствием когда-то погуляли и теперь можем даже рассказать о некоторых её домах.

Например, двор дома семьи Берковичей — Хаи и Авраама.

Дом семьи Беркович был построен в 1883 году, и сегодня он представляет собой своеобразный музей, во дворе которого выставлены сельскохозяйственные орудия, относящиеся к тому времени, разбит небольшой сад и сохранены некоторые хозяйственные постройки.

Спустя много лет после приезда их предков на эти земли Рути и Бен Цион — третье поколение в Зихроне — рассказывают о прошлом. У них можно купить сельскохозяйственную продукцию из винодельни, козий сыр, мёд и оливковое масло.

Двор семьи Вильдер

Шломо Вильдер жил в 1847-1935 годах. Супруги Шломо и Ита Вильдер и их дочь были в одной из трёх групп эмигрантов, прибывших в Палестину по суше и морем. Они были одной из семей-основателей Зихрон-Яакова. У пары было около десяти детей. Их пять дочерей выросли, вышли замуж и последовали за своими мужьями в другие поселения.

Из мальчиков лишь сын — Ицхак — остался в семейной ферме. Остальным сыновьям пришлось покинуть родительский дом в Зихрон-Яакове из-за финансовых проблем и нехватки средств к существованию. Позднее Ицхак женился на дочери одного из колонистов, Шехтмана. После свадьбы они арендовали одну из построек и жили во семейном дворе. У них родилось трое детей: два сына и дочь. Мальчики выросли и продолжили семейную фермерскую традицию и продолжали выращивать сельскохозяйственные культуры вслед за дедушкой Вильдером.

Сам Ицхак получил образование в местной школе, где позже работал учителем физкультуры, был одним из основателей гимнастической ассоциации “Маккаби” в колонии и служил охранником земель Зихрон-Яакова.

Здание, стоявшее у входа во двор, в начале Первой мировой войны было захвачено властями Османской империи, и превращено в тюрьму. Именно туда была приведена и допрошена арестованная турками Сара Ааронсон.

Сегодня у входа во двор в подвале бывшей турецкой тюрьмы Амос Мероз основал винный погреб и мясной ресторан, где можно заказать тарелки с сырами, произведенными жителями этого района; там же можно посетить антикварные и художественные магазины, магазины одежды и обуви. На стенах забора и на зданиях висят различные артефакты, рассказывающие об истории этого места сто лет назад.

“Бейт а-Мухтар” (“Дом мухтара”) — дом Йехезкеля и Фриды Горнштейн.

В каждом еврейском поселении Палестины в течение первого и последующих лет эмиграции, властями Османской империи была назначен представитель органов государственной власти, называемый мухтаром. Он был представителем поселенцев перед властями — сначала турецкими, потом британскими.

Для выполнения своих обязанностей мухтар обязан был знать языки, диалекты и обычаи страны и ее арабских жителей, законы администрации Османской империи и британского мандата, должен был обладать житейской мудростью, чувствительностью, харизмой, находчивостью и хитростью.

Дом семьи Горнштейн был двухэтажным; в нём имелся подвал, из которого был прорыт длинный туннель с несколькими выходами, ведущими к окружающим горам. Туннель, вырытый под домом, также был соединен с домом Ааронсона. В этом туннеле скрывался от преследований османского режима Иосиф Лишанский — шпион и подпольщик, бежавший из своего родного города Метула.

В 1990 году Авнер и Охела Реджинано, внуки Йехезкеля и Фриды Горенштейн, приобрели права на здание, которое было заброшено после смерти бабушки Фриды в 1959 году. Туннель, который был обнаружен во время ремонта, был реконструирован и на сегодняшний день имеет длину около десяти метров. Его часть всё ещё запечатана и закрыта бетонной стеной, но планируется сделать его безопасным для посещения и превратить в туристическую достопримечательность.

Согласно легендам колонии, Йосеф Трумпельдор, барон Ротшильд, президент Хаим Вейцман и другие знаменитые люди посещали дом Горнштейнов.

Дом Ааронсонов ныне — музей подполной организации “Нили”.

Музей расположен в двух жилых зданиях, которые были сохранены в том виде, в котором они были при жизни Аарона м Сары. Дома были приобретены родителям Аарона Ааронсона в 1896 году. Сегодня в них можно увидеть кабинет Аарона и его библиотеку, гостиную и ванную, где Сара покончила жизнь самоубийством. В доме был найден первый тайник в Эрец Исраэль, в котором члены организации “Нили” прятались и хранили оружие.

Дом Мордехая и Хаи Рахель Бонштейн

Мордехай иммигрировал из Одессы в Эрец-Исраэль в 1882 году. Его первым домом была Рош-Пина, где он построил ферму и усердно работал агрономом. Когда барон Ротшильд с помощью Меира Дизенгофа решил построить стекольный завод (“Мизгага”) в Тантуре, один из чиновников барона — Элиягу Шейд — предложил Мордехаю переехать в Тантуру, красочно рассказывая о том, что земля в Тантуре была плодородней, а также о том, что по замыслу барона Ротшильда, Тантура должна будет стать еврейским коммерческим центром и морским портом.

Шакед также пообещал Мордехаю, что тот станет мухтаром Тантуры. Однако сразу после того, как Мордехай перевёз свою семью Тантуру, там началась эпидемия малярии.
В Тантуре Мордехай работал и жил среди арабских феллахов около десяти лет. Он изучал арабский язык и обрабатывал земли, приобретённые бароном. Легенды говорят, что он убедил своих арабских соседей прекратить работать по субботам.

После десяти лет тяжёлой работы и бесчисленных болезней, преследовавших его семью, Мордехаю всё опротивело, и он переехал в Зихрон-Яаков, следуя за своей семьёй, которая уехала туда немного ранее, чтобы дети могли начать учиться в школе.

Несмотря на неудовольствие чиновника Элиягу Шейда, Мордехай Бонштейн прославился как один из самых трудолюбивых и зажиточных крестьян в поселении.
Когда в 1938 году ему исполнилось 80 лет, было устроено грандиозное празднество, в котором приняли участие многие жители Зихрон-Яакова. На вечеринке Мордехай развлекал публику историями его жизни и трудовой деятельности с момента, когда он эмигрировал в Эрец Исраэль и стал фермером.

Города-побратимы Зихрон-Яакова:
Санкт-Мориц (Швейцария)
Мэзон-Альфор (Франция)
Шарантон-ле-Пон (Франция)
Палм-Бич (США)

И он на самом деле город мечты. Во всяком случае, моей. Наверное, ещё когда я впервые много лет назад увидела Зихрон, раскинувшийся на склоне горы, я подумала, что очень хотела бы жить там в одном из домиков когда-нибудь потом, на пенсии.

Дело за малым — заработать себе такую пенсию :)

Текст написан lyolik_il.
Информация позаимствована тут, тут, тут, здесь, здесь, отсюда и отсюда.

Если вам любопытно побольше узнать про уже посещенные мною места, то все они есть на интерактивной карте Израиля.

Данный материал является объектом авторского права. Полная или частичная публикация статьи и размещенных в ней фотографий без согласования с автором ЗАПРЕЩЕНЫ в любых СМИ, печатных изданиях и на любых сайтах, за исключением репостов в личных блогах и личных страниц социальных сетей с обязательным указанием автора и ссылки на оригинал.